Пока Алоиса переодевали, Элизабет уже успела зайти в воду по колено - этого было достаточно, чтобы испытать спасительную свежесть. Подставив лицо бризу, девушка слушала разговор принцесс о призрачной рыбе и не спешила его нарушать. Однако что-то резко оборвало обсуждение - регенту пришлось прервать свою своеобразную медитацию, чтобы понять, что же заставило всех замолчать - "не призрачная ли рыба?" - с усмешкой пронеслось в ее голове. Однако обернувшись, она не увидела ничего подозрительного - младшие спутники даже в одну сторону не смотрели, значит, ничего не привлекало их внимания. Возможно, тема себя исчерпала, и Бет готова была принять это за правду, однако что-то неловкое было в резко повисшем молчании. Когда шахматная принцесса вновь подала голос, Хартстоун наконец отвернулась от детей. Постояв еще немного, она уже собралась зайти глубже в воду, но голос Квинси заставил ее вновь обернуться назад.

Извинения были неожиданными, и, регент не стала бы врать, победно приятными. "Надо же, даже в воду опускать пришлось, чтобы остыл," - позволить себе такие ехидства вслух девушка не могла - не тогда, когда принц приходит извиняться вот так, и не тогда, когда Хартстоун решила взять направление на примирение. И хотя слушать извинения было неописуемо приятно и умилительно, Красный Король не могла позволить этому очарованию захватить себя - уж слишком внезапно смягчился ее подопечный. Или же это обычное дело для изменчивого подросткового нрава?.. Так или иначе, Бет не оставалось выбора, кроме как позволить себе на время поверить в искренность его намерений - "для пущей правдоподобности игры", объяснила самой себе девушка, стараясь задвинуть за рациональность заполняющее ее ностальгическое тепло - Квинси говорил о своей обиде почти совсем как ребенок.

- Брать Вас на экспедицию было действительно неосмотрительно с моей стороны, - дослушав речь мальчика, заговорила регент, - Ваша жизнь много раз была в опасности, и все те переживания, что Вам случилось пережить, были пугающе непривычны, и мне жаль, что я не смогла защитить Вас от этого, - неосознанно повторив за Алоисом, Бет слегка понизила голос, произнося ответные извинения, и склонила голову, - Прошу простить мне мою опрометчивость.

Сперва настоящие мысли Хартстоун были окрашены возмущением - в конце концов, она же сражалась, она же уводила его от опасности!.. Однако же именно она его к ней и приводила, тем самым подвергая жизнь и здоровье Квинси риску, так что слова мальчика все же были справедливыми. Внешне регент никак не продемонстрировала своих мысленных метаний и проскакивающего раздражения от правоты мальчика - после паузы она, ободряюще улыбнувшись, продолжила говорить:

- Что же, может, Ее Высочество хочет какой-нибудь морской сувенир? Может, нам повезет, и куда-нибудь не очень глубоко принесло красивые ракушки?

Настроение Блэквелла начало портиться, раздражённость этим семейный спектаклем на двоих, сверлила зудом по всему телу. Юноша хотел было, растянув улыбку пошире, снова взять Джейн за руку, потянув на себя и как бы нечаянно поскользнуться и упасть с ней в воду, однако вид смущенного подростка, которому явно было тяжело переступать через свои эмоции и гордость, заставил его одуматься и не подбрасывать дров. 

Он мягко улыбнулся, отвернувшись и входя в воду глубже, постепенно вовсе отрываясь от земли, переходя на плавь. Вода остужала его тело, приводя в чувство. Сквозь прозрачную воду он наблюдал экзотических рыб, черепашек и медуз. Идиллию рушило только странное ощущение, будто что-то касается его ног, хотя ни одни из океанических обитателей не решались так близко подплыть, расползаясь в сторону подобно упавшему бисеру при приближении человека.

Джейн, хоть и сама давно хотела побыть в воде, от чего-то не решалась ступить в прохладу, будто поддерживая Элоизу и ее явную нерешительность. "Может быть, она боится воды или вовсе не умеет плавать," - мысль проскользнула внезапно, заставив Грей постоять на мокром песке еще немного. 

- Так что эта сказка либо слишком неправдоподобна, чтобы в нее верили, либо воспринимается всеми не более, чем какая-то детская история. 

- О, по поводу этого... Я нечасто в последнее время появляюсь в торговых местах, но совсем недавно и такое имело место быть, особенно ценились, конечно же, живые экземпляры в красивых резервуарах с водой, но рыбы там, кажется, действительно не водилось, - девушка вздохнула. Людей, которые хотели "приручить" данную "породу", было довольно много, в том числе среди придворных. Жуть и помутнение рассудка, а ведь, казалось бы, у них прогрессивное общество! Шутки и легенды были прекрасны, но в меру, а магия... Магию можно разложить по полочкам, как и любую науку. И возможность была довольно близко, учитывая процесс примирения между странами. Жадная до свежих знаний, Джейн не упустит возможность упорядочить магию в своей голове. 

Предложение регента поискать ракушки показалось и черной королеве отличным времяпрепровождением. Есть здесь, на этом пляже, не только новейшие ракушки, но и небольшие окаменелости, если достаточно копать. Как-то принцесса обнаружила моллюска, жившего здесь лет пятьсот тому назад. Камушки, звездочки и кусочки кораллов тоже были приятными сюрпризами. Такие сокровища, запрятанные в песке и среди валунов, были очень неплохи для изготовления украшений. Джей знала об этом вовсе не понаслышке, в детстве руки сами требуют заняться чем-то подобным, чтобы не страдало развитие мелкой моторики. 

Алоис принимал извинения регента со спокойным видом, – конечно, это были не те слова, что были необходимы ему последние несколько дней, но то, что Хартстоун может просить прощения хотя бы за нанесенные неудобства, немного сгладило углы его зазлобы. Теперь он хотя бы сможет сдерживать свои истерические попытки вывести Элизабет из себя; всё таки она была далека от тех детских возрастов, когда бурлящая кровь вынуждает творить бесчинства и искренность сыпется песком, как только гнев достигает нужного уровня накала. 

– Тогда будем считать, что мы квиты, – юноша постарался преисполнится тенью приободряющей игривости в голосе; у Квинси не было привычки открывать в себе актерские таланты, но сейчас получилось вполне сносно окутать флером прежнего детского непостоянства свои внутренние опасения, – Может быть, нам стоит начать быть искренними к друг другу? Я бы простил Вам многое, если бы Вы стали чуть прямее сообщать о своих планах, – бросил он, уповая, что обиняк будет растрактован Элизабет правильно, – Ракушки…? – предложение девушки казалось по-аляповатому странным, и по началу угадывая в этом издевку Алоис опереточно насупил темные брови, – На каждом углу от главных ворот продаются ракушки разных размеров и форм, и думается мне, что Ваши находки будут несколько уступать тем, что лежат на прилавках… – причитал он, пока размышления не завелись в тупик, – но суть Вашего предложения же не в том, чтобы соревноваться с туристическим рынком Шахматной страны, – очередной всплеск волн, окатил субтильного подростка так, что брызги достигли даже его бледного чела, – Ладно! Соберите мне ракушек! Я оставлю их на память о первом посещении пляжа, – Алоис позволил себе широко улыбнуться, – Кажется, в той стороне были коралловые рифы, может быть там найдется что-нибудь необычное? – предположил он, указывая на место правее от их изначального пребывания. 

Недалеко от песочного побережья действительно располагались барьерные рифы; лазурные волны, нарастающее с дуновением морского ветра, разбивались белой пеной у тех мест. 

Гряда нарядных кораллов рисовалось Алоису безумными вспышками красок, представляющих собой сокровенные богатства природы, но как всё самое прекрасное, они не уступали в двойственности своей сути, – опасные для человека, они закрепляли своё очарование в разрушении. Каков был океан, таковыми являлись и части этого самого океана. Принцу очень хотелось попасть в синие путы обманчивой красоты, однако же, ни отправиться на встречу к изучению диковинных глазу коралловых полипов, ни даже просто полностью окунуть своё тело в морские воды он не мог. Соленый зюйд на пару с ослепляющим солнцем щипали раскрытые малахиты очей, кои Алоис не спускал с уплывающего от берега Фернанда. Подросток несколько растерянно терялся в том, чтобы обратиться к нему; пересекаться взглядами с Джейн он побоялся, – уж слишком осмысленно она смотрела на них двоих, а потому он ответил девушке совсем не смотря в её сторону: 

– Ну что же, тогда боюсь, что я весьма преувеличила умственные способности здешних горожан… – ехидно окончил он, отстраняясь от разговора из-за увеличившегося ощущения беспомощности; чем дальше в синеву плыл маршал, тем сильнее его охватывал приступ отчаяния, – Фернанд! – не выдержал Квинси, окликнув причину своего внутреннего метания в вольной манере, – Пожалуйста, – в спешке он старался подобрать причину, что оставила бы Блэквелла подле себя, – не уплывайте так далеко. Если солнце лишит Вас чувств, то будет весьма затруднительно Вам помочь. 

«Элоиза» осторожно сняла с себя широкополую шляпу, слегка заминая края от стесненной неловкости. Но намерения Квинси покрыть светлую голову юноши канотье были непритворны, скорее он просто совместил их с тем, чтобы подозвать недогадливого друга к себе. 

- Верно. Ценность этих ракушек будет измеряться не деньгами, а приятными воспоминаниями, - на первую часть фразы Элизабет ответила лишь кивком. Молчание ее однако выражало не желание отмахнуться от намеков подростка на открытость и честность, а скорее неожиданно накатившую задумчивость. Слова Алоиса трудно было назвать намеком - он почти прямо сказал о растущей в нем подозрительности к ее действиям, и регент, очевидно, не могла позволить себе пустить ситуацию на самотек. "Не обещаю тебе искренности, потому как давно забыла, что это такое, но подумаю о том, чтобы хотя бы держать тебя в курсе своих планов. Однако что же заставило тебя вообще задуматься об этом?" - где-то глубоко вновь шевельнулось то странное чувство, которое Элизабет испытала, не обнаружив Фернанда и Алоиса в купе в поезде. Иногда регенту казалось, что она почти забыла об этом инциденте из-за множества других более важных дел, навалившихся на нее со дня прибытия в Шахматное королевство, но воспоминание упорно возвращалось, в конце концов ставя перед Бет тревожный вопрос о доверии Блэквеллу. Принц всегда был хмур и за словом в карман не лез, но после той ночи что-то точно в нем изменилось. Все упиралось в способность старшего юноши - иначе им никак бы не удалось остаться незамеченными Хартстоун. "Но что это было? Иллюзия? Невидимость? Перемещение?" - перебирала варианты девушка, наблюдая за уплывающим Фернандом. Она не могла узнать способность маршала, его и ее секрет всегда выглядел как негласный договор - "не спрашивай меня, и не придется отвечать о себе" - защищая Элизабет от необходимости отвечать на неудобный вопрос, он оставлял ее с открытой спиной, заставляя вечно находиться в напряжении.

Неожиданно громко зазвучавший голос Квинси вывел ее из тяжелых размышлений. Тень задумчивости сошла с лица Хартстоун, и, проглотив вставший в горле ком тревоги и задорно улыбнувшись, девушка тоже поспешила окликнуть Блэквелла, сложив руки рупором:

- Лучше заканчивайте свой заплыв, пойдемте собирать Ее Высочеству ракушки на память!

На многочисленные оклики, Блэквелл отреагировал с ужасным озорством. Помахав Квинси и Элизабет, с ответным криком:

— Хорошо! Плыву обратно,— он сделал пару рывков руками, притворяясь, что собирается подплыть ближе к суше, но затем, резким движением с лицом наполненным испуга, начал топить себя, уплывая на дно. С минуты задержав так дыхание, разыгрывая собственное морское похищение, он все же выплыл, разразившись громким и звонким смехом. Пожалуй, его шалость была бы невинной, если бы только что-то невидимое, в действительности, не начало медленно тащить его на дно, внушая не поддельный испуг. Он выругался и попытался вцепиться в невидимое нечто, но тщетно. Будто оно меняло свою форму и выгибалось, когда его пальцы старались прикоснуться к этому. Не найдя рядом хоть чего-нибудь за что можно уцепиться, он не нашёл ничего лучше, чем попросить помощи у ближайшей к нему Элизабет,— Кажется, я зацепился за что-то и меня действительно тянет вниз.

В ожидании, когда Ферн вернется к ним, Бет хотела продолжить разговор с Алоисом, чтобы не молчать и поддержать непринужденную дружелюбную атмосферу, однако прежде чем хоть что-то пришло ей в голову, маршал, проплыв буквально пару метров, начал тонуть. Словно сама Вселенная услышала тревожные размышления Хартстоун и решила подразнить ее - однако девушка не могла позволить себе бездействовать. Нахмурившись, она сделала несколько шагов вперед, постепенно заходя глубже, но Блэквелл все никак не появлялся. Выругавшись себе под нос, Бет уже собралась сменить шаг по уже едва чувствующемуся дну на бодрого "дельфина", чтобы добраться до места, где скрылся Ферн, и нырнуть, как юноша наконец вынырнул.

- Фернанд! Будешь так шутить - в следующий раз не возьмем с собой на пляж! - девушка вытащила руку из-под воды и погрозила маршалу пальцем, переводя недовольство в шутку.

- Кажется, я зацепился за что-то и меня действительно тянет вниз.

"За что там можно зацепиться? Нас не могли отправить на пляж, где есть заросли водорослей, из которых человек не сможет выбраться. Тем более взрослый в хорошей форме," - сжав челюсть, Элизабет поплыла на встречу Ферну.

- Так, шутник, - подплыв, начала Хартстоун, - Давай я сейчас быстренько разберусь с тем, за что ты там "зацепился", и поплывем назад, не будем заставлять наших спутниц нервничать. Идет?

С этими словами регент вытащила из кармана небольшой складной нож, раскрыла его и нырнула. Жмурясь от жжения в глазах, Бет оглядела ноги Блэквелла, и, как она и ожидала, абсолютно ничего их не держало. Уже собравшись выныривать и объявлять, что "заложник" свободен, Хартстоун заметила странное натяжение ткани штанов - будто что-то действительно обхватило ногу юноши. Однако при попытке прикоснуться рука будто соскальзывала, не позволяя схватить.

- Не дергайся сейчас, - понизив голос, бросила Элизабет, когда ненадолго опять показалась над водой, чтобы вдохнуть побольше воздуха. Нырнув, девушка зацепилась за штанину Ферна одной рукой, а другую руку, в которой был зажат нож, прижала к ноге выше "чего-то", намереваясь ударить не перпендикулярно ноге, а параллельно, чтобы случайно не ранить Блэквелла, если "что-то" увильнется вновь. Все еще не веря в то, что серьезно это делает, ведь еще пять минут происходящее казалось затянувшейся шуткой, Элизабет ударила по "чему-то".

Возможно, Квинси бы смог оценить дурную выходку Блэквелла как невинную шутку, если бы она несколько не затянулась. Еще при первой же гаерской пародии маршала, принц рефлекторно сделал несколько шагов в море, останавливаясь только тогда, когда регент разбила перед ним водную гладь своим телом, – девушка явно без посторонних приказов и советов разделила моментальное желание помочь «утопающему»; на звонкий смех Фернанда он только скрестил руки на груди, насупив брови. 

«Как можно продолжать терзать меня после всего, что имело место случится давеча?» – мысленные абрисы ворчания зазвучали бы и в реальности, если Блэквелл внезапно не воззвал бы Элизабет к помощи, – «Да Вы издеваетесь?» – но погружаться в воду, Алоис не стал, зная, что пользы от него будет на порядок меньше; как минимум, еще один тонущий в этой картине будет лишним. 

Бессилие не способно было сгладить внезапно пробудившуюся тревогу: мальчик старался мыслить рационально, всё же королевскую чету ни за что бы не отправили бы на дикие пляжи, где им могло бы хоть что-то угрожать, – «Сорвавшиеся веревки от какого-нибудь помоста? Или крепления буйков?», – он внимательно следил за двумя фигурами, вздрагивая от ужаса того, насколько долго регент задерживалась в морской синеве, – Зовите спасателей! Несите круги! – второй подводный заход Хартстоун убедил его в том, что чтобы там не было в глубине, это "что-то" точно не являло собой ничего хорошего. 

Храбрость - не то качество коим может обладать человек с любовью к педантичности в своих решениях, однако же, оставаться поодаль в неведении виделось Алоису невыносимым. 

– Что там? Что случилось? Фернанд, Вам больно? – окрикивал их принц, параллельно созывая к себе несколько оставшихся женщин; следуя приказу, двое убежали за помощью к гвардейцам, а остальная прислуга зашла в воду с кругами, постепенно настигая военных. 

Блэквелл с благодарностью посмотреть на Хартстоун, попутно распинаясь и словесно, но аккуратно и полушепотом, чтобы не выдать излишней тревоги перед Квинси. Улыбаясь, мужчина поторопился отчитаться:

— Нет, что Вы, принцесса! Никого не нужно, я сам сглупил, запутавшись в каких-то дурацких веревках,— он окликнул Джейн,— не очень-то у вас чистое море! 

Скорее отплыв, он, в конечном счете, выплыл на берег, всерьёз задумавшись  не убили ли они с Элизабет ту самую чудо-рыбу, исполнявшую желание. А ведь он мог загадать своё сокровенное!

Блэквелл с благодарностью посмотреть на Хартстоун, попутно распинаясь и словесно, но аккуратно и полушепотом, чтобы не выдать излишней тревоги перед Квинси. Улыбаясь, мужчина поторопился отчитаться:

— Нет, что Вы, принцесса! Никого не нужно, я сам сглупил, запутавшись в каких-то дурацких веревках,— он окликнул Джейн,— не очень-то у вас чистое море! 

Скорее отплыв, он, в конечном счете, выплыл на берег, всерьёз задумавшись  не убили ли они с Элизабет ту самую чудо-рыбу, исполнявшую желание. А ведь он мог загадать своё сокровенное!

Растянувшийся водевиль, что взбодрил окружающих мутной тревогой, резко окончился всё в той же буффонадной манере: растормошенная приказами Алоиса прислуга, осознав, что проблема «утопающего» решена, вернулась на берег, как и сам Квинси, тронутый обидной шуткой маршала. Когда Блэквелл и Хартстоун оказались на суше, подросток немедленно подошел к чете, декламируя всё недовольство вслух: 

– Фернанд, неужели Вы желаете, что бы я посадил Вас на цепь? – неосторожно бросил он в конце своей рацеи. 

Возвращаясь к предложению регента, подросток отправился собирать с девушкой раковины; сначала занятие это казалось ему абсурдно-глупым, – бесполезным хламом виделись ему подобного рода сувениры, но рассматривая рельефные завитки и складки, он нашел их вид несколько занимательным, несмотря на то, что поначалу абстрагироваться от брезгливости у мальчика получилось с трудом - всё же липкий мокрый песок и остатки водорослей неизменно вызывали отвращение. Лишь спустя какой-то промежуток времени Квинси, совладав с собой, позволил себе вложить еще влажную раковину в руку, а не просто лорнировать её пытливым взглядом. Параллельно этому поиску пляжных диковинок, Алоис самостоятельно начал разговор с Элизабет, – не самый приятный и отстранённый от дел, но время и место расположили его к тому, чтобы поделиться впечатлениями об этой поездке. Он упомянул непонятное ему поведение шахматной правительницы: болезнь её настораживала с учетом того, как внезапный теракт во дворце «гладко ложится» на ее самочувствие. Также принц позволил себе порассуждать о существах и документах, найденных на острове - столь опасные вещи, или вернее животные, точно не должны находится на территории их страны: 

– Как скоро Вы займетесь их обнаружением? Кажется, Господин Блэквелл нашел бумаги с описанием каждого… 

Выдвигая теории о почившем Хаттере, Квинси заходил в тупик, – не важно сколько он думал об самоназванном ученом, в итоге всё сводилось к тому, что этот человек казался ему просто сумасшедшим, – «Неудовлетворенное желание власти смешанное с амбициями в создании чего-то абсолютно нового породило из умершего просто жалкого, хоть и весьма опасного, человека…» 

Устав от променада под палящими лучами, Алоис вернулся к накрытому столу под навесом, встречая Фернанда нежным взглядом; зубоскалящая выходка не была забыта кронпринцем, но он был не в силах более отводить энергию на обиды: 

– А если мы были бы одни? Кто и как по Вашему спас бы Вас? – выдохнул он, принимаясь за принесенные давеча маршалом пирожные; скованно он даже уточнил как правильно ему стоит съесть инжир - неизвестные продукты отталкивали, пугая тем, что вкус их может быть чересчур выразительно-гадким, чтобы идти на такой риск, но доверяясь предмету обожания, он твердо отказался от прежних предубеждений. 

Погожий день медленно перетек в вечер, заливая оранжевым синий горизонт; морской бриз начал нести некую прохладу, знаменуя приход последней ночи пребывания в южном королевстве - заказанный регентом поезд отбывал завтра днем, о чем Хартстоун поведала присутствующим прямо на пляже. Сохраняя меры безопасности, точное время было известно ограниченному кругу лиц, а потому прислуга ринулась собирать вещи своих господ. Самих же гостей ждал званный ужин в кругу высокопоставленных лиц - небольшой бал для избранной шахматной королевой элиты, устроенный в знак перемирия. Перспектива провести остаток дня скучающей фигурой у стены не обрадовала Квинси, но он послушно последовал указаниям регента. 

Следующее же утро для подростка выдалось куда более красочным, когда на балконе его неожиданно выхватил из устроенных рутинных планов Фернанд; рефреном всю неделю звучали альковные вздохи, но последний морской променад запал Алоису переживанием столь глубоким, что ему понадобились долгие часы, в которых он помещался в свои теплые воспоминания, чтобы осознанно утопать в пережитом, как в самых ярких и чувственных фантазмах, укрепляя любовь свою доселе неизвестными переживаниями. 

Обратная дорога была мирной, хотя набравшись столькими впечатлениями, Алоису было досадно покидать солнечные земли. Сменяющиеся пейзажи вновь замерзли под холодами червонной зимы, насильно напоминая о том, что сейчас неспешно шествовал январь, а не запальчивый июль. Изогнутые черные линии ветвей, слегка припудренные снегом, тоскливой аркой сопровождали полу-пустые вагоны. Сереющее небо падало сначала на голые поля, но вскоре они сменились белыми саванами, укутывающими холодную землю. Короткий миг отдыха медленно подходил к концу, однако, несмотря на унылость погоды в червонном королевстве, суверены несли радостные вести, что уже успели, пускай и не официально, но просочиться в массы, а значит, торжествующая толпа с нетерпением будет ждать прибытия своих «героев», желая отметить удачно завершившиеся перемирие двух стран. 

Я желаю не мщения за отца, а лишь ищу спокойствия от её анафемской непредсказуемости, снимая с себя образ беспечного инженю. 

Мужчина завёл руки за спину, пряча то как одна рука перебирает костяшки пальцев другой руки в размышлениях. Отныне он решил быть достаточно осторожен в словах, сдерживая свою природную открытость даже с тем, кто по праву возлюбленного может на неё претендовать, поэтому следующие измышления остались только при нем:

« Нет, мой любимый и дорогой друг. В тебе говорит твоя детская, болезненная привязанность. Я не сужу тебя за это, но совершенно очевидно, что твоя милость — результат нежелания лишать себя того, кто за столько лет успел стать семьей и родителем. Я могу это понять, но это подход, которому не место в политике. Уверен, так бы рассудила и сама Элизабет, будь она на твоем месте. Если бы она считала бы тебя так же верно своим ребёнком, но не своей собственностью, средством и пешкой... То играть в укрощение строптивой матери было бы ещё возможно. Однако пока ты лишь хочешь пригреть змею на груди, убеждая себя ложно в чрезвычайной ее пользе, незаменимости. Ее амбиции, вряд ли покинут ее. Она не тот человек, который знает меру. Привязанности ее едва ли можно верить, хотя и я бы очень этого хотел. Этим мы и отличаемся от неё. Мы таим надежды, идём на поводу у своей слабости, когда она свои — отбрасывает. И нам не превзойти ее, пока мы слабы и пока жажда наша утолима, а желания наши так ничтожны. Ведь ее голод утолить нельзя, и поэтому она... на вершине, а мы лишь смотрим на неё, закинув головы вверх.»

Все так же спокойно, тихо улыбаясь уголками губ, Блэквелл покачал головой:

— Ваше Высочество, разве я приписывал Вам подобные желания? Моя речь была не о Вас, а о ней. У Элизабет не так уж много слабых мест, но одно из них — недоверие и паранойя. Как бы чисты не были Ваши помыслы, она всегда будет готова к худшему, — он пожал плечами, — она умна и понимает, что необходима Вам сейчас, хотя бы из политических соображений. Однако, по-мимо прочего, Элизабет достаточно осторожна и вряд ли бы стала это исключать. “На всякий случай“. Она из тех, кто пытается предусмотреть разные варианты развития событий, даже не самые вероятные и ожидаемые.

Оставшееся время, Блэквелл молча выслушивал подростка, лишь периодически  кивая, в знак согласия выполнить любую его просьбу:

— Хорошо. Я немногим могу быть полезен, но сделаю ровно то, что Вы у меня попросите.



Вдруг его сковало неприятное предчувствие. Он представил, как Алоис восходит на трон мужчиной, а он смотрит на вновь коронованного откуда-то из толпы. В мыслях пронеслось: «Все знают меня, как сторожевого пса. Адепта режима. Умрет режим, я буду вынужден умереть вместе с ним...»

Волнение, пронёсшееся в себе, он ни в чем не выдал, продолжая будто вовсе ни о чем тяжёлом не думая, расслабленно вдыхать здешний воздух и подставлять лицо слабому, ласкающему потоку ветра. 

— Кажется, нам пора возвращаться, — прикрывая глаза, он выражал наслаждение каждой секундой подле Принца, — Надеюсь, что эта прогулка не стала для Вас утомительной.

Принц с мрачной задумчивостью и безмолвием внимал речам Фернанда. Он прекрасно осознавал, что любое неосторожное слово может нанести его планам непоправимый ущерб, также как и использование подчиненных в любых целях связанных для добывания информации. Хмурое детское лицо было наполненно отрешенностью, что застекляла блеск малахитовых глаз; подросток, словно и вовсе выглядел как опустошенный пагубной скорбью призрак. Желание мести не зажигало в его душе бушующий огонь, оно куда больше было схоже с леденящим холодом сырой зимы. Наверное, в целом, никогда нельзя было найти в нем азарта боевого духа, что помог бы ему проще переносить обиды и душевные стенания, ибо настоящая злость растекалась в глубокую печаль, снедающую изнутри медленным гниением. 

— Кажется, нам пора возвращаться. 

Мягкий тенор выдернул Алоиса из удручающего потока, обдавая брызгами ощущения реальности, которую он ненадолго потерял. Принц послушно кивнул, зажимая тонкие линии губ, как обычно это происходит от неприятных переживаний, и они вместе двинулись к обеденному импровизированному залу. 

– Вовсе нет, когда Вы рядом я никогда не чувствую усталости. Отнюдь, наши прогулки насыщают меня жизненной силой и бодростью. 

Мальчик хотел было сосредоточить всё своё внимание на статном лице и фигуре благородного военного, но душащая тень продолжила заговорщически отравлять его мысли, мешая ему слиться воедино с цветущей атмосферой вокруг. Душистые бутоны раскрывшихся пионов, белоснежные скатерти, обрамленные кружевами, сервисный фарфор с серебром под глазурью, расшитые флористическими силуэтами подушки на широких бержерах, тихая и чистая мелодия, что совсем не перебивала ничью речь, от оркестра на небольшом возвышении неподалеку, лавандовые парфюмы фрейлин, и бескрайняя небесная лазурь, что отражалась синевой в хрустальных декантерах - это милая идиллия, готовая принять высокопоставленных гостей, как никогда контрастировала с угрюмо поникшем принцем, которому было в тягость выдавить из себя даже неестественную милую улыбку. 

Прислуга аккуратно усадила кронпринцессу за назначение место - ему не предлагалось садиться напротив, пока еще не явившейся, Шахматной правительнице, так как сейчас главным представителем его страны являлась госпожа Хартстоун. Юноши пришли раньше назначенного часа и иные участники званного обеда еще отсутствовали, помимо придворных обеих сторон. Темным пятном Алоис притягивал взгляды любознательных девушек, внушая им подсознательную легкую неприязнь из-за недостающих ноток хотя бы мнимого радушия. Темные волны полу-прозрачного шифона на длинных рукавах просвечивали худые руки, которые Квинси совсем не знал куда деть, а потому только нервно сжимал и разжимал кружевные перчатки; он пока, что не ощущал сковывающего неприятного смущения от косых взглядов наблюдателей, что ели слышно перешептывались, а потому вновь неосознанно захлебнулся в своих удручающих размышлениях.

Гнетущую атмосферу вокруг юноши сложно было оставить незамеченной. Блэквелл, по натуре своей, человек довольно внимательный к изменениям настроений подобного рода, тем более рачительно наблюдал он за переменами в лицах важных и близких. Всю дорогу он старался отвлечь Квинси от гнетущих мыслей незатейливыми разговорами о цветах и погоде, но подросток до того ушёл в себя, что в ответ выдавал лишь краткое мычание.

Оказавшись, в конце концов, в зале, Фернанд предпринял последнюю попытку разрядить обстановку и избавить Квинси от паразитирующих на душе, зацикленных и едва ли продуктивных, мыслей. Он решил начать с темы, которую и сам находил наиболее приятной к обсуждению:

— Чем сегодня кушало Ваше Высочество? Как Ваш аппетит? — уголки его губ приподнялись в тёплой приободряющей улыбке,— интересно как сильно отличается здешняя кухня. Мне никогда не доводилось раньше пробовать заморское кушанье,— слегка погодя он добавил с интонацией скорее риторической,— или нас ждёт смешанный стол?

Видный жест был бы некстати, поэтому Блэквелл лишь аккуратно коснулся коленкой юбки мальчика, ощущая через ткань чужую кость.

— Есть ли у Вас любимое блюдо?

Все в нем искало ответной нежности и радости, которая была бы кстати не только из альковных, но ещё и из политических соображений.

Затейливая линия подписи широко легла на последний документ из стопки, завершая собрание. Оно прошло довольно просто, и разум регента не был притуплен скукой или же, наоборот, напряжением, что не могло не радовать ее - на следующей встрече действительно придется напрячься. Убедить министров не было сложно - Бэт располагала всей необходимой информацией, чтобы добиться нужных ей условий мирного договора, но о Белой Королеве она знала не больше, чем раньше. Разве что отсутствие негативных комментариев со стороны прислуги стало знанием новым и весьма занимательным. "Не бывает так, чтобы человек, тем более монарх, нравился всем, недовольные всегда должны быть," - Харстоун нахмурилась, силясь угадать причину отсутствия роптания. Людей должна была вымотать война, и жалобы должны были быть слышны отовсюду... или же народ Шахматного королевства так сплотился, что позабыл обиды? Было ли это проявлением патриотизма, не позволявшем очернить королеву перед гостями? Возможно ли, что прислуга была запугана? "Или же это какая-то магия". Элизабет предпочла остановить поток размышлений - каждую теорию можно было разнести в пух и прах, каждой можно было найти подтверждение, но ресурсов для этого у девушки не было, а тратить силы на переливание из пустого в порожнее было бы ошибкой.

Наконец Элизабет дошла до сада, где должна была пройти финальная встреча. Убранство тента было прекрасно - вряд ли кто-то смог бы догадаться, что стол сервирован не для мирного обеда или небольшого, но важного праздника, а для решения судеб двух королевств. И только Алоис выглядел как темная туча посреди ясного неба - даже легкой улыбки, разыгранной из приличия, на лице мальчика не было. Рядом с ним был Фернанд - только подойдя ближе Красный Король услышала, что разговор о еде.

– Будет печально, если в редкий шанс выбраться в гости мы так и не попробуем местную кухню, - непринужденно заговорила Элизабет, положив кисть на спинку кресла, на котором сидел принц.

Алоиса вновь попытались вытащить из мрачного погружения в темные воды сознания; узкие кисти рук прекратили насилие над ажурными перчатками, наконец выпуская их из рук и аккуратно складывая на коленях, когда ноги юношей соприкоснулись с естественной и очень незаметной манере. Мальчик немного удивился внезапному интересу к его рациону и, слегка наклонив голову, вспоминая что-то помимо заговорщических диалогов, встретился с ласковым блеском зеленых очей. 

«А что насчет Вас? Что Вы ели сегодня? Что предпочитаете на завтрак? На обед? Ужин?» – хотел парировать принц, и пожалуй, не будь вокруг столько незнакомых людей, он тотчас бы озвучил свои вопросы первее спрашиваемых ответов, однако же, пресек свой невежественный порыв в желании сказать нечто близкое для Фернанда; его охватывало нежное любопытство, трепетно ласкающее нутро тем, что он может угодить вкусами, но окружение ему не позволяло высвободить вербальный пажизм, оставляя лишь простор для деликатного выражения предпочтений.

– Обычно у меня нет привычки завтракать, – честно начал он, – но до музицирования мне предложили испробовать несколько отменных заварных пирожных со здешними сортами чая. Паче чаянию, напиток оказался также удовлетворительного вкуса. Но честно сказать, я настороженно отношусь к заморской пище, а потому весть о том, что нам сейчас будут подавать лучшую национальную кухню не внушает мне никаких удовольствий, – медленно, но верно Алоис отвлекался от удрученней, пока полностью не перетек в осознание того, что он вполне был бы не против сейчас что-нибудь скушать, – Мне не привычна мысль, что меню возложили не на мой выбор. 

Сонмы раздумий отступили, проясняя ум и бдительность, что оставила его ненадолго, разрешая водности пролиться наружу скоромной лаской, трогая лодыжкой ногу Блэквелла через монохромно-темные слои летних тканей. Услышав с лихвой знакомый женский голос, он немедленно прекратил незатейливые лобзания под столом, экспансивно выпрямляя спину сильнее прежнего, будто меж лопатками материализовался кол. По телу пробежала мелкая дрожжь - тень нависающая над ним сейчас излучала лишь зловоние вероломства и полного небрежения. 

– Мне милы многие блюда, лишенные рыбы… – забывшись от отвращения, он добавил, то, что давеча не хотел озвучивать Блэквеллу, – и мяса. Например, карарнелле или ньокки с добавлением рикотты, шпината и сливочных соусов. Если же говорить о десертах, то я предпочитаю ягодные торты с влажными бисквитными коржами, – высказывая полное попрание присутствию Элизабет, Квинси не подал жеста приветствия регенту, – Мне кажется, что это всё очень утомительно и неинтересно, я могу перечислять кушанья по вкусу очень долго, лучше расскажите, что нравится Вам, – уголки губ мальчика расплылись в неловкой улыбке, – Надеюсь, что Вы не следуете моему дурному примеру и не пренебрегаете первым приемом пищи, чем вы отзавтракали сегодня?

Внутри принц боялся быть сочтенным слишком капризным в пище. Если же Хартстоун и придворные уже свыклись с избалованными и прихотливыми привычками Алоиса, принимая и, возможно, даже смеясь над его причудливостью, которая выражалась еще и в подражании Шарлотте отказе от животной пищи, то перед маршалом Квинси было стыдно оголять эти самодурные и изнеженные требования к любым плотским проявлениям. 

– Будет печально, если в редкий шанс выбраться в гости мы так и не попробуем местную кухню.

– Я иного мнения на этот счет, как я и сказала ранее, я отведаю счастья в том, чтобы они хотя бы были съедобны, – пересилив себя, Алоис все же поднял голову к явившейся военной, метая в нее молнии презрения, – Не стоит стоять за спиной, мисс Элизабет. Это, как минимум, некрасиво, хотя, право, как я могла забыть? Моя персона не достойна бдения манер с Вашей стороны.

Мальчик не мог не заметить Элизабет, и отсутствие приветствия или хотя бы малейшей реакции на ее появления привели регента в легкое замешательство, заставив перевести внимание с предстоящей встречи с загадочной Белой Королевой и финала переговоров на поведение Алоиса. Впрочем, ей было не привыкать к подобным выходкам со стороны подопечного, и в контрасте с общением принца с Блэквеллом ясно угадывалась личная обида. Губы Элизабет тронула полуулыбка - ей показалось, что она догадывается, в чем причина молчания ребенка. "Неужели ты все никак не простишь мне выходку с круизом?" - Хартстоун думала, что принц все же поймет, что вылазка была не безответственным желанием влюбленной в азарт охоты регента, а важным политическим ходом, и не будет долго держать зла, - "но похоже что потрясения, пережитые тобой, оказались сильнее, чем взрослый взгляд". Других причин для обиды Элизабет найти не смогла. Решив пока удовлетвориться этим, Хартстоун выслушала колкое замечание Алоиса и в извиняющемся жесте чуть склонила голову к мальчику.

- Прошу простить меня за мои ужасные манеры, Ваше Высочество, - протянула девушка, скользнув рукой по спинке и убирая ее за спину. Договорив, регент выпрямилась и заняла предназначенное ей место. Поведение принца странным образом забавляло ее. но показать этого она не могла, поэтому лицо ее приобрело спокойное и серьезное выражение.

После волнительной морской прогулки, Джейн, выражая свое неудовольствие от своеобразного домашнего ареста, почти не показывалась на глаза гостям, да и не только им, занимаясь решительно чем угодно, кроме изъявления норм приличия. К счастью, лечение раненной руки позволяло сделать это с наименьшим количеством последствий... Как будто последствия для репутации вообще страшили или заботили ее теперь. То, что она вытворяла, будучи инкогнито, скорее всего не выйдет за пределы ограниченной компании или останется слухами. А то, на что она решилась сейчас, лишь разбавит ее скучную биографию вечно несущей траур девы. Может быть, если она покажет себя достаточно безрассудной, от нее все отстанут?..

Тетушка же была невыносимо, но оправданно осторожной, и это, в последнее время, раздражало по совсем непонятным причинам. Ее недомогание, с которым она скрылась даже (!) от принцессы, было слишком подозрительным, а мягкое напутствие, перед тем как запереться в покоях, пахло издевательством. Я знаю, что в тебе бушует юношеская кровь, мол, но не могла бы ты не доставлять проблем и смириться со всем... этим, погасив свои пробуждающуюся пылкость и любопытство к многообразию этого мира в самом зародыше. Джейн не знала, как со всем этим справиться, ведь ее и не учили с этим справляться, и тщетно искала информацию по не самым достоверным источникам.

Недомогания эти, ко всему прочему, случались будто по расписанию, и у черной королевы было ощущение, что она упускает все больше важных деталей, следуя дорожкой, выстеленной белой правительницей.

Сегодня же было не избежать своих чувств и чужестранцев. Интерес к ним рос в прогрессии с того момента, как она получила заколку и письмо, но поделиться этим она не могла, будучи до того момента внутренней ретивой поборницей идти до самого конца в негативных чувствах. И пусть, даже на ее территории, об этом знали (а не догадывались) немногие, Грей чувствовала стыд перед самой собой, испытывая что-то иное из-за простых манипуляций.

Зеркало манило остаться подольше. Ей сплели более формальную прическу, но отсутствие хвостов или чего-то более свободного не нравилось принцессе. Думая как это изменить, так чтобы глобально ничего не менять, она могла бы засидеться здесь и до назначенного времени. Что поделать, если головная боль преследовала ее с такими тугими прическами. Расслабив пару прядей, черная помассировала виски и поправила воротник.

На Джейн было привычное темное одеяние, но если присмотреться, то, исключительно под теплыми источниками света, ткань блестела бордо. Маленький знак поддержки, который еще необходимо умудриться разглядеть.

Прием начинался не очень скоро, но Грей решила все же спуститься пораньше, чтобы быть морально готовой к тому, что будет происходить далее. Перед смертью невозможно не только надышаться, но и намолчаться. Истина.

Обстановка чувствовалась напряженной. Ей хотелось шмыгнуть обратно за угол, как маленькой девочке, решившей сыграть в прятки, но она сделала все решительно. Приветствия вырвались у нее с губ почти без заиканий, но зато она запнулась о собственную ножку кресла от сковавшего ее волнения. Джей даже в собственной стране чувствовала себя... Странно.

Издав смешок от собственной неудачи, Грей все же умудрилась сесть ровно, но сказать что-нибудь, чтобы разрядить обстановку, было не в ее силах.

Блэквелл слушал Алоиса с неподдельной внимательностью и увлечением. Однако их незатейливую беседу прервала череда, подтянувшихся к обеду, лиц. Не успев ответить на вопрос Квинси, прежде чем Элизабет перебила их, он с улыбкой поприветствовал регента, не удержавшись – или нарочно позволив себе – издать тихий смешок. Осудить его за эту вольность было сложно, потому что подобный жест гармонично смотрелся на фоне обстановки, кажущейся семейной. С одной стороны, он смягчил углы простодушным смехом; с другой проявил фривольность, которую при желании, Элизабет могла бы оценить как издевку.

— Что Вы, Элизабет, не уж то думаете, что Принцесса могла себе позволить сделать неподобающий упрек, право на который имеет только воспитатель, родитель или старший? Ее Высочество не имело в виду ничего назидательного, лишь пожелало быть внимательнее к ее особе. Не извиняйтесь, будет достаточно лишь Вашей будущей заботы!— улыбка его расползалась шире, он стал похож на довольного Чеширского кота, но одернув себя, с приходом Джейн, Блэквелл изменил своё поведение на чуть более галантное.

Спустя несколько формального обмена всевозможными почестями с Шахматной Принцессой, мужчина решил задать атмосферу предстоящим переговорам, заходя очень издалека. Из вежливости, перед серьезными обсуждениями, всегда необходимо было говорить о чем-либо отвлечённом.

— Что ж, я разделяю энтузиазм нашего регента в этом вопросе! Я люблю пробовать все новое, поскольку, честно сказать, долгое время мой рацион был скудным и не очень разнообразным. Не могу назвать себя большим поклонником мясных или рыбных блюд, но есть их для меня — необходимость, ведь солдат должен быть здоровым, сильным и энергичным. Боюсь, на овощах и лёгких десертах, я бы потерял форму слишком быстро… Однако любимые мои блюда, из тех немногих, что мне довелось пробовать, имеют под собой одну общность в виде макаронных изделий. Я так же большой поклонник разнообразных сыров, бобовых и грибов. Я не очень талантлив в готовке и мой ограниченный опыт в гастрономических приключениях не позволяет мне говорить о еде часами или делать это с особым талантом и профессионализмом, однако я особенно люблю, когда мне рассказывают о любимых кушаньях или же делятся впечатлениями о чем-то новом, только испробованном. Что же касается вас? — он глянул на регента и Джейн.

Принцесса Джейн появилась за столом почти незаметно, разрушая сень призрачности лишь случайной неловкостью, коя «объявила» ее появление. Квинси учтиво поздоровался с девушкой, меняясь для нее в лице; сейчас она уже не была той таинственной незнакомкой, которую он впервые встретил на йольском балу, образ Грей в его голове приобрел более четкие и живые формы, уже не такие пугающие по незнанию. Алоис был очень далек от тех людей, которые часто испытывают дружеские симпатии на первых порах общения, тем более он был не из тех, кто их хорошо осознает, но Джейн подсознательно вызывала интерес из-за некоторой схожести, рождающей призрачное понимание прискорбных нот её судьбы. 

– Вам очень идут собранные волосы, – осторожно принц решил включить Грей в разговор, неуверенно делая искренний, хоть и вписывающийся в полу-формальное общение, комплимент, – хотя, кажется, Вам по душе более свободные прически. Думается мне, что они больше отражают Вас и сидят ничуть не хуже, – высказывание личностного расположения в данной ситуации могло бы расцениваться как лесть, но нерасторопность в речи Алоиса говорила скорее о скрытом стеснении. 

 Смешнок Блэквелла подросток воспринял как открытое подсобленье в публичном уничижении достоинства Хартстоун и намерение раскрыть небрежение её личностью. Скрыто услаждаясь беззаботно-весёлой экспрессией Фернанда, он также чванился внутри тем, что за его сторону поборничают; импульсивно ему хотелось заключить маршала в благодарные объятия или хотя бы сжать его теплую длань, но позволить этого себе Алоис не смел, выражая умиление и счастье только взглядом и улыбкой, воспевая случай за то, что он позволил ему любоваться ехидностью военного. 

«Злорадным Вы нравитесь мне еще больше!» 

– …мясных или рыбных блюд, но есть их для меня — необходимость, ведь солдат должен быть здоровым, сильным и энергичным.

Принц наклонил голову, внимания рассказу о себе из уст маршала, вынимая важные для себя умозаключения, – «Конечно, здоровый человек не будет лишать себя животной пищи…» – и если, к рыбе у Алоиса была неприязнь физическая, то мясные блюда не вызывали искреннего отторжения, кроме надуманного, – «Может стоит отрекнуться от запальчивых решений прошлого? Но не будет ли в этом мягкотелости, если прежде я давал зарок перед столькими людьми?» 

– Дворец Вас быстро приобщит к гастрономическому разнообразию в богатстве вкусов, – декламировал принц, готовя в своей голове планы на меню советника, – Мисс Хартстоун, может подтвердить, что роскошь выбора развращает желудок весьма скоро, – он обернулся к регенту, – и от старых походных привычек останутся лишь страшные сны. 

Элизабет привыкла к тому, что Блэквелл выступал своего рода медиатором в ее отношениях с Алоисом, потому трактовала его смех и последующие слова как жест, целью которого было смягчить настроение принца. "Чем бы дитя не тешилось," - регент ответила Ферну улыбкой и коротким кивком; сейчас она предприняла тактическое отступление с целью провести переговоры в спокойной обстановке, без сюрпризов со стороны Квинси, однако после она пообещала себе как можно быстрее разобраться с причиной поведения мальчика.

Поприветствовав Джейн, Элизабет снова затихла, прокручивая последние три дня общения с министрами и перебирая их общие решения. Параллельно она слушала продолжение беседы о гастрономических предпочтениях. Тема была не очень ей интересна, и хотя слушала Бет поверхностно, ей бы не составило труда гармонично влиться в разговор, поэтому, когда Алоис обратился к Хартстоун, это не застало ее врасплох.

- К хорошему действительно привыкаешь очень быстро, - неторопливо начала регент, - Однако дворцовая пища бывает не только роскошна, но и весьма питательна, что благотворно влияет на поддержание формы. Своими безусловными фаворитами я могу назвать любые мясные блюда. Они становятся еще прекраснее, когда дичь добыта своими силами.

Алоис хотел было рефлекторно закатить глаза, парируя очередным ядовито-язвительным комментарием в сторону Хартстоун, но его внимание похитила резко опустившиеся тишина; пажи и приглашенные придворные устремились взорами к медленно шествующей белой фигуре в сопровождении плеяды из лакеев и фрейлин, чинно следовавших за ней. 

По пышной муарной юбке струились лоскуты батиста украшенные искусственными белыми цветами, что шлейфом спускались до самого пола, осторожно шелестя от соприкосновений с мощенной каменной дорожкой. Строгий закрытый ворот платья совсем не сочетался с вычурным низом, но подобное несбалансированное одеяние, пожалуй, подходило под странный формат данного раута. От лица Шахматной правительницы веяло прохладой, кою смягчала лишь доброжелательная полу-улыбка: кожа была болезненно бледна, а в глазах отражалась слабость, несмотря на то, что вялости в ее движениях не было - видимо, она хотела насильно казаться бодрее и здоровее, сильнее выматывая себя этим. Сопроводив хриплое приветствие реверансом, её незамедлительно проводили до назначенного ей места, в то время как Тереза, явившаяся вместе с ней, самостоятельно уселась за стол, «отодвигая» услужливого лакея рукой. 

– Её Величество всё еще не в силах говорить в полный голос, так что я продолжу представлять интересы Зазеркалья в своём лице, – продекламировала Зауэр.  

Первое появление правительницы перед гостями представляло её не в лучшем свете, однако, «прятаться» в своей спальне далее она просто не могла, ибо на последнем этапе переговоров требовалось, как минимум, её присутствие, подтверждающее официальное разрешение долгосрочных распрей. Тереза же в свою очередь выглядела несколько более дружелюбно, чем при прибытии чужестранцев; смуглая женщина не кидала взглядов исподлобья, стараясь разглядеть тревожные знаки неискренности и скрытой враждебности, теперь она просто напоминала немного обиженного недостатком внимания ребенка. После происшествия на острове, где она позорно приняла несколько секущих ударов прямо в лицо, она чувствовала как её уязвленное эго не находит покоя, ища способ отыграться за «поражение» перед регентом Червонной страны, и, возможно, именно поэтому беседа началась не на мирно непринужденной ноте, которую собиралась задать старшая Грей. 

– В первую очередь, я хочу поблагодарить Вас за визит и терпение, проявленное Вами. Крайне невежественно было с моей стороны оставлять Ваши персоны без внимания, но надеюсь, что это никак не отразиться на наших с Вами взаимоотношениях, – правительнице с трудом давалась речь - легкие сжимались и горели, с каждым словом убавляя в голосе силу, – все мы заинтересованы только в дальнейшей дружбе, а потому надеюсь, что Вы простите мне мою временную слабость, – она слегка склонила голову, выражая своё сожаление.

– Поэтому смею предложить немедленно приступить к обсуждению самых острых вопросов, – не дожидаясь закончит ли свою речь Её Величество, начала Зауэр, перебирая несколько листов бумаг, которые она разложила на коленях, – чтобы не отнимать сил Её Величества, а также скоротать время, пока носят кушанья. 

Официанты, не нуждающиеся в дополнительных наказаниях, немедленно начали суетиться, подавая и разливая напитки по бокалам сидящих; хрусталь наполнился на треть белым вином, а стол единомометно был охвачен фруктовыми и сырным плато, а также различными мясными и рыбными нарезками. Нерезкий, но внезапный и от того терпкий запах алкоголя заметно выделялся среди прочих, щекоча нос сотрапезников. 

– Эти моменты уже не единожды обговаривались в палате министров, но всё же на границах захваченных Вами городах по прежнему неотступно стоят военные лагеря. Требуя полной остановки военных действий, Её Величество также велела полностью освободить граничащие поселения от солдат, – сердито зачитала Тереза, прекрасно понимая, что армия Шахматного королевства тоже не вывела свои войска, продолжая грабить ресурсы захваченных гражданских, эксплуатируя территорию и рабочую силу под свои нужды. 

Появление Белой Королевы прервало разговор заранее пришедших участников переговоров. И хотя женщина держалась на ногах без помощи слуг и двигалась без очевидного надрыва, цвет ее кожи и вымотанный слабостью взгляд бросились в глаза Элизабет. Вид правительницы вернул Хартстоун к рассуждениям о причине отсутствия жалоб на королеву. Ведь слабость монарха не позволяет ему неустанно бдеть, не сказал ли кто чего дурного, выслушивать доносительства, стало быть, прислуга воспользовалась этим моментом. "Однако возможно, что такая тишина является причиной ее болезни. Магия ведь отнимает силу, допустим, если кто-то использует магию "с размахом", то его состояние пропорционально ухудшается," - теория, возникшая у Элизабет в голове столь внезапно, казалась ей вполне реалистичной, - "И если предположить, что Белая Королева наложила на своих подданных своего рода иллюзию, подвергла их гипнозу или еще что-то такое, и поддерживает это состояние регулярно на большом количестве людей... Неудивительно, что она так долго не могла даже показаться нам на глаза".

Элизабет встала с места и для приветствия и обмена любезностями с королевой и Терезой - при разговоре с последней Хартстоун внутренне ликовала, уже не замечая во взгляде Зауэр былого презрения и высокомерия. Однако регент предполагала, что таким личностям как Тереза не достаточно одного унизительного случая, чтобы поджать хвост, и потому предпочитала оставаться начеку. "Потому что выигрывать сражения можно сколько угодно, но что это все значит, если проиграна война?".

- Прекратить оккупацию приграничных земель - это самое основное, что обе стороны могут сделать на пути к миру. Наша сторона считает такое условие справедливым и так же требует вывода шахматных войск с территории Червонного королевства.

Сохраняя благородный облик монарха, внутри правительница шахматных земель всё же томилась от постоянно поднимающейся температуры тела; ей казалось, что она продолжает мучительно бредить от лихорадки, внимая чужой неразборчивый шепот в своей голове. Может именно по этой причине в жестикуляции и взгляде читалась манера, совершенно ей ранее не свойственная? Такую перемену вряд ли кто-то мог заметить, кроме Джейн и Терезы, но всё же некоторые характерные привычки выдавали в ней что-то знакомое для собравшихся чужеземцев. Странные прищуры, порой совсем неуместные, можно было бы списать на то, что у девушки, должно быть, слезятся глаза от слабости, но единожды, когда Хартстоун озвучила своё согласие с первым требованием, королева, позабыв о важном правиле этикета, дотронулась рукой к своему лицу, потерев пальцами перегородку носа. За неуместном движением, возможно, даже оставшееся незамеченным никем, последовал спокойный кивок головы как знак полного одобрения. 

– Справедливые меры, – тихо добавила она, отпивая поданную ей воду. 

Зауэр же ответ Элизабет до конца не устроил, а потому она слегка подала спину вперед, немного нависая над столом, чтобы выглядеть агрессивнее в глазах сотрапезников. 

– Верно, мы не заставим ждать Вас в ответных мерах, и всё же ретируем свои лагеря только после того, как Вы первыми начнете освобождать мирные города. И говоря об оных, – женщина заняла прежнее положение, чувствуя как Её Величество «разит» взглядом своё недовольство на нескончаемый поток напора маршала, – Лорды разграбленных северных земель требуют компенсации за понесённые убытки, многим фермерам пришлось безвозвратно покинуть свои дома, поэтому они нуждаются не только в восстановлении запасов, но и рабочих руках. Так же люди недовольным тем, что большая часть машинного экспорта, ранее поставляемая в соседние государства и остановленная на время войны, не возобновилась. Из-за долговременного сотрудничества с Вашей страной в военном конфликте, они почти полностью отказались от машинного оборудования, производимого нами. Мы гордимся нашим техническим процессом, а потому рекомендуем Вам поставить лимит на количество машинного-экспорта от частных производителей в Вашей стране, – Тереза подняла стопку бумаг с колен, демонстрируя её сидевшим, – Здесь мы собрали рекомендуемый для мануфактур Червонной страны регламент на торговле во внешнем рынке. Разумеется, мы не просим полной монополии, к тому же это временные меры, и если Вы согласитесь на наши условия, то эти бумаги будут действительны только ближайшие три года с момента подписания.

Лакеи бережно передали оригинал документов Хартстоун, ставя ей по левую руку переносной столик. Однако же монолог Зауэр не закончился, и пока на столах начинали появляться первые горячие блюда, она, оставляя поданный Буйабес без внимания, продолжала выдвигать притязания. 

– Так же нам в обязательном порядке требуется от вас получить прямое содействие в мерах присечения появления на островных частях Шахматного государства маргинальных беженцев. Я подготовила для вас небольшой список мер, которые бы нам хотелось увидеть в исполнении на ближайшее полугодие. А еще наш констебль кране заинтересован в сотрудничестве связанным с находкой, сделанной давече нами совместно. Опираясь на найденные бумаги, лорд Хаттер проводил множество экспериментов подобно тем, что устраивали крушения торговых судов, а значит, есть вероятность нахождения опасных существ и личностей на нашей территории. Безопасность наших граждан превыше всего, а мы пока что бессильны перед неизвестной угрозой. 

Атмосфера изменилась, и Блэквелл не стал этому противиться, наоборот прилагая всю свою внимательность, а отчасти интуицию  — постарался почувствовать расстановку сил. Принцессы явно присутствовали лишь формально, однако обе вполне могли подать голос. Джейн на то могла сподвигнуть томительная жажда свободы. Алоиса — вечное недовольство. Тереза и Элизабет, говоря, в сущности, об одном, настроены были по-разному и в своих образах соответствовали тем чувствам, которые внушали.

На Шахматной Королеве взгляд мужчины особенно задержался. Он провожал каждое ее движение взглядом и вслушивался в слова с особой тщательностью. Разгадав что-то для себя, он снова перевёл взгляд на Зауэр.

«Как бы она не старалась, очевидно, кто принимает решение. Хорошо, что понравится мягкому и ослабленному человеку довольно легко. С одной стороны, можно спровоцировать Терезу на неадекватное для переговоров поведение, чтобы Королева была вынуждена отказаться от подобного представительства. С другой — лучше оставить эту идею в качестве запасного варианта, ведь кажется ее один вид самодовольного лица Бет лишает всякого терпения. Лучше постараться сгладить углы.»

Все бумаги были переданы в руки Элизабет. Пока она ознакамливалась с ними, Блэквелл взял на себя обязанность ответить на часть предъявленных требований:

— Ваше Величество, — он растянул рот в сладостной улыбке, будто встретил близких и родных людей, — Главнокомандующий Зауэр,— выражая почтительность, он чуть наклонился,— Прежде всего хочу пожелать скорейшего выздоровления Королевскому Высочеству. Здоровье монарха в такие тяжёлые времена — особенно важно для поддержания национального духа, — устремлённый на Королеву взгляд, теперь так же гипнотически всматривался в глаза Терезы, — Госпожа Зауэр. Вы без преувеличения один из сильнейших стратегов, которые я когда-либо встречал. Битвы с Вами многому меня научили. Искренне благодарю Вас за эти уроки, — недолгая интонационная пауза прервалась чуть менее ласковым, но все ещё внушающим надёжность и спокойствие тоном,— Однако я смею заметить, что эта война была изнуряющей в равной степени для обоих сторон. Не только земли Вашей страны были разграблены, не только Ваши люди ждут и требуют компенсаций. Но согласитесь, что взаимными обвинениями теперь, когда экономика обоих государств уже переживает огромный спад, мы вряд ли добьёмся дружественного союза ради которого здесь и собрались. Репарации, как показывает история осуществляет далеко не страна-агрессор, а проигравшая сторона. Мы же собрались для того, чтобы признать, что ни победителей, ни проигравших здесь нет. Есть только миллионы поломанных судеб и ужасающая ситуация, заложниками которой стала и наша страна, руками почившего, я извиняюсь, но иначе тут не выразишься, урода. Мы должны найти путь, приводящий нас не просто к соглашению, а к дружбе. Таким образом, в ответ на ваши требования, мы можем предложить следующее: мы снизим торговую пошлину для дельцов, являющихся гражданином Вашей страны. Упростим все бюрократические процедуры необходимые для пересечения границы и продажи товара. Мы так же могли бы пересмотреть ряд стандартизации машинных устройств для государственных учреждений и объектов, разумеется, в пользу Вашего производителя. Более того, на этих условиях, мы могли бы заключить более долговременный союз. Это поможет медленно, но прочно, стабилизировать экономику обеих стран. Из дополнительных предложений, я бы хотел назвать ряд образовательных и научно-технических программ, которые могли бы укрепить дружеский союз. Во-первых, это исследования в области синтеза магии и технологий. Во-вторых, введение учебных дисциплин, посвящённых культуре и истории Шахматной Страны. Здесь же стоит упомянуть возможность обменяться культурными обычаями, углубляющими взаимопонимание между странами. Ваши опасения насчёт Хаттера обоснованы и понятны, однако стоит отметить, что эти чудовища хоть и принесли убытки, способны принести столько же прибыли, став национальным достоянием. Если распорядится информацией о них правильно, не раскрывая подробностей их происхождения. Я, в свою очередь, могу передать все необходимые для их изучения, контроля и, соответственно, монетизации, документы. Если только Вы согласитесь принять лишь те страницы бумаг, которые связаны только с гидрами. Информацию об остальных экспериментах, мы предпочитаем оставить конфидециальной. В случае отказа от этого предложения, можем отметить альтернативный вариант: мы транспортируем гидр в наши искусственные водоемы, а так же поручимся нести ответственность за убытки, которые могут в будущем нанести остальные экземпляры. Кроме того, нами было принято решение создать отдельный отдел, занимающийся их поисками, в целях предотвращения подобных казусов.

Стремительный напор Зауэр вывалился на принца неприятным грузом; ему не обязательно нужно было вмешиваться в дискусс, касающейся вводимых экономических, торговых и географических мер - технически сейчас, его слова всё равно не имели бы никакой правовой силы, но могли бы неблагоприятно воздействовать на заключения мира. Треволнения скипетра в его руке были еще совсем неуловимо-призрачными, а вот власть над тем, чтобы изничтожить «ювелирные» труды Хартстоун разгоралась в его дланях с каждой секундой, проведенной за столом. Интонации Терезы не были переполнены эмоциональными эксцессами, но всё в ней выдавало неприкрытую враждебность, словно её остервенелый напор сдерживали цепи приличия, в кои её усадила правительница Шахматного королевства. Квинси непроизвольно реагировал раздражением на бьющуюся через край горячечность военной. Бледное лицо его потемнело, а пальцы с усилием сжали хлебный нож. Пока Элизабет сохраняла молчание, Алоис же, напротив, продумывал ответ на пылкие выпады. В тот же момент, ко столу подали первое блюдо, источающие ужасные рыбные миазмы: в красноватой жидкости плавали мидии, а овощи крупной резки утопали в желтых пузырях жира, усиливая страшное зловоние супа. Искривившаяся физиономия подростка, бестактно демонстрировала его отношение к данному кушанью. Пауза выдержанная им, пока отвращение наполняло его естество, задержала стремление сделать справедливые, но язвительные замечания Терезе, разбирая каждый пункт, выдвинутый ей, а потому тишину единовластно занял Блэквелл с царственным спокойствием отвечая на требования женщины. Благочиние в переплетении с твердостью советника гармонично подчеркивало каждое предложение; речь его при этом совсем не казалось сухой, где-то он позволял себе уместную грубость, где-то же скорее улещал, парируя и балансируя меж разными гранями так умело, что внимание Алоиса полностью переключилось на авантажного юношу. Не артачась более на неприятные мелочи, он изумленно любовался Блэквеллом, ощущая как непоколебимое спокойствие перетекает и в его вены, внушаясь такой обаятельной и совсем не «вылизанной» статью. Маршал будто бы и вовсе озвучивал некоторые мысли принца, но оборачивая их в самую выгодную обертку, подавая в самых роскошных блюдцах. Удерживая темные сарказмы в себе, принцу теперь сложно было найти слов, чтобы добавить их к ответному обращению Фернанда. Подросток незаметно отодвинул от себя тарелку, чтобы резкий запах рыбы заменило вяленное мясо, и сделал несколько глотков предложенного белого вина, демонстративно поворачиваясь к регенту. 

– Я полностью поддерживаю изречения господина Блэквелла, стало быть в военных преступлениях виноваты обе стороны, и можно долго размениваться взаимными обвинениями, а можно ускорить процесс примирения, признав, что убытки понесли обе стороны в равной степени, – «да и к тому же, я не вижу, чтобы вам было стыдно за разгромы мирных деревень, где люди отдали вам не только своё имущество и земли, но и свои жизни, уверен, что оборот белого рабства в Шахматном государстве вырос вдвое за последние несколько лет…», – мысленно причитал Квинси, но остался невозмутимым снаружи, являя лишь чванливо-торжествующую ухмылку Элизабет, – «Вот, видишь, не только ты совершаешь потуги на благо страны, может пришло время подвинуться?», – Нам стоит вспоминать не обиды, а то, что у наших государств есть многовековая совместная история, которую все предпочли забыть, – заканчивая свой короткий комментарий, Алоис вновь одарил Фернанда искрами искреннего восторга.

Блэквеллу удалось погасить нарастающий боевой напор Зауэр, сменяя её пыл в более мягкий настрой; женщина внезапно вспомнила, что её инициативность должна соглашаться и подчиняться правительнице, а потому прежде, чем что-то отвечать она убедилась, что Её Величество не подает признаков сопротивления изречениям чужого маршала. Белая Королева, смущенная тем, что её вид выдаёт в ней болезненную слабость, безмолвно кивнула Терезе, давая понять, что предъявленные условия её устраивают и артачиться в своих просьбах военной не стоит. 

– Я сожалею, что вам приходиться лицезреть меня в таком состоянии, – неловко начала она, – Ваши предложения звучат весьма заманчиво, и позвольте добавить кое-что к пункту о синтезе магии и технологий; я думаю в нашей стране не хватает лиц, специализированных в области применения магии и алхимии, а потому у меня также есть несколько пожеланий связанных с тем, чтобы сделать эту область более развитой в наших краях. Мне бы хотелось, чтобы отобранные группы детей, чьи знатные родители, конечно же, дадут согласие, могли бы обучаться и стажироваться в ваших колледжах у ведущих преподавателей. В свою очередь, мы можем предоставить программы по обмену в лучших научных учреждениях в Шахматной стране. К тому же, образование можно сделать доступнее, если рынок профессионалов вновь станет открытым; мы с удовольствием будем приглашать к себе на работу специалистов любых профессий и отправлять наши кадры в ваши владения, – переведя дыхание, кое успело сбиться из-за тяжести в легких, девушка продолжала, – Ах, вы предлагаете одним из вариантов сделать этих… зверей - аттракционом для местных и туристов? – монарх покачал головой, в недолгих размышлениях, – Выгода могла бы превысить понесенные убытки, а потому решение моё может подвергнуться жестокой критике со стороны моих подчиненных, – рассуждала она вслух, – но, увы, подобные методы не близки моему сердцу. Причина не в страхе за неизвестность, однако же, я смею просить поручиться за гидр вас, полностью передавая их в вашу ответственность. Оставить их у плеяды островов видеться мне плохой затеей, а ученных, что могли бы заняться ими, скорее всего слишком сильно заинтересует причина их появление, а значит, что рано или поздно, но узнавшие о экспериментах… – Королева несколько секунд вспоминала фамилию бывшего владельца острова, – Хаттера, захотят немедленно найти и другие его деяниях в надеждах обогатиться. Это породит настоящую охоту за его работами, вынуждая ваших и наших людей идти на пасаран в прямой конфликт, – девушка пожала плечами, ощущая как инфантильно она сейчас перекинула всё бремя отвественности на чужие плечи, – Впрочем, я даю полное разрешение тайной полиции червонного государства заняться расследованием на нашей территории, если того потребуют обстоятельства. 

Это породит настоящую охоту за его работами, вынуждая ваших и наших людей идти на пасаран в прямой конфликт.

— Абсолютно понимаю Вашу обеспокоенность, хотя и не могу выразить полное согласие. Все зависит от того, какую легенду о происхождении этих существ представить как официальную. Тогда, любые поползновения обналичить правду будут приняты окружающими за помешательство или, как минимум, за конспирологическую теорию. Шанс утечки данных существует, но довольно незначительный. Людей же, которые ресурсно могут себе позволить взяться за поиск оставшихся существ… Ещё меньше и обнаружить их, не составит труда, — эти фразы его звучали двусмысленно. Можно было подумать, будто он предостерегает кого-то конкретного, однако, очевидно, что никто из присутствующих не стал бы водиться с «изобретениями» Хаттера. Блэквелл, действительно, в мыслях обращался к третьему лицу. Он слегка откашлялся, почувствовав рыхлость в горле после кушанья,— впрочем, это все теперь забота только нашей страны. В связи с этим, документы связанные с происшествием на острове, мы оставляем у себя. 

Заговорившись, он только заметил абсолютную тишину вокруг. Его смутил вид отмалчивающегося регента, поэтому Блэквелл решил взять инициативу полностью на себя. Успев мельком глянуть на прилагающие документы с мерами против беженцев, он проговорил:

— Меры, предлагаемые Вами для регулирования ситуация с беженцами весьма справедливы, — губы его растянулись в доброжелательной улыбке, —  большую часть из них, мы могли бы принять безоговорочно. Однако и здесь существует альтернатива к Вашему рассмотрению. Быть может, Вы заинтересуетесь? — он протянул очередной документ. Идея, излагаемая в нем, была проста и частично повторяла требования Шахматной Страны, с тем небольшим изменением, что отловленных беженцев, в случае, если они были пойманы за незаконную деятельность, необходимо отправлять не в тюрьмы Страны Чудес, а использовать в качестве бесплатной рабочей силы на заводах, — Ознакомьтесь, пожалуйста. Нам кажется, что таким образом, можно решить сразу две проблемы: увеличивать производственную мощь и уменьшить мотивацию беженцев совершать незаконные деяния. Или, в целом, бежать. Ведь фактически, на Вашей территории у них… не будет прав. Это не совсем гуманно, но все граждане нашей страны будут оповещены о вступившем в силу законе, — Блэквелл сделал лёгкий глоток вина, — однако это может быть полезно для экономики Вашей страны. И для морального оздоровления нашей,— мужчина приподнял свой стакан со все той же доброжелательной и мягкой улыбкой, — Что же тут ещё ещё сказать? Предлагаю поднять тост за благополучие наших стран и назревающие перемены! 

– …Людей же, которые ресурсно могут себе позволить взяться за поиск оставшихся существ… Ещё меньше и обнаружить их, не составит труда…

Ланиты правительницы приобрели еще более болезненный оттенок вместе с тем, как левый уголок губ потянулся вверх, вздрагивая в надменной ухмылке на долю мгновения. Девушка опустила голову, которая словно стала в несколько раз тяжелей от очередного приступа боли в лобной части; ни к еде, ни к питью Белая Королева не могла прикоснуться, а потому богатые кушанья лишь украшали место на столе подле нее, уподобляясь реквизиту для картины, а не составляя обед знатной дамы. Тереза медленно скользила взглядом по монарху, чувствуя неестественность Её Величества в каждом вздохе. Прочитать мысли девушки она никак не могла, а потому вела себя тише, чем изначально планировала. 

«Что же гложет Вас вне болезни? Неприятно ли Вам сотрапезничать в кругу неприятелей или же Вас заботят высокие думы о судьбе нашего союза с ними?» 

– впрочем, это все теперь забота только нашей страны. В связи с этим, документы связанные с происшествием на острове, мы оставляем у себя.

– И всё же… – начала Зауэр, – я считаю, что мы должны быть осведомлены о том, что происходило на территории нашей страны. Мои предположения могут быть весьма дерзкими в сторону экспериментов Хаттера, но всё же никто не захочет столкнуться с неизвестной опасностью, – повторяла прежние беспокойства женщина, остерегаясь, что новоиспеченные товарищи, смогут, в том числе, использовать деяния почившего сумасшедшего в своих целях, кои уже могут расходится с желаниями шахматной правительницы, – Ах, да, мы так же весьма стимулированы в том, чтобы поднять родственные связи бывшего владельца Лунного острова в свет и, в случае отказа в содействии, жандармерия Зазеркалья сама займется поиском. 

– Что же тут ещё ещё сказать? Предлагаю поднять тост за благополучие наших стран и назревающие перемены! 

Вслед за червонным маршалом, все подняли свои бургундские бокалы, кроме Терезы, которая немедленно принялась читать предоставленные Блэквеллом бумаги. Светлая жидкость, от лихого вторящего движения, почти выплеснулась в руке королевы - задор юноши был ей приятен, но, к своему сожалению, поддержать его дольше она не могла. 

– Я верю, что грядут светлые времена. Все мы заслужили небольшого отдыха от постоянных потерь, приносящих лишь горестный траур по утраченному, пришел черед приобретать, – девушка всё же насильно сделала совсем небольшой глоток в знак признательности, но затем немедленно отстранила от себя вино.

– Вы делаете крайне смелые предложения здесь, – вступилась Тереза, как только изучила основные пункты документов, – Вас можно осудить за отсутствие духа гуманизма в своих взглядах, – Зауэр посмотрела на мягкосердечную леди, старательно ведущую политику совсем иного рода, – Конечно, нельзя отрицать рациональности в данной ситуации предложенных Вами методов, но… – загорелая кисть накрыла текст оригинала, как бы загораживая его от владычицы; самой военной понравился изложенный подход и она еще подумает, как преподнести его королеве, – мы отложим рассмотрение этой темы на некоторое время. На этом мы больше не имеем иных притязаний на что-либо - все наши условия были озвучены.

Сначала причиной молчания Элизабет были предоставленные ей для чтения бумаги и словесная баталия между Ферном и Терезой - было сложно и внимательно вчитываться, и не терять нить разговора, и регенту приходилось несколько раз возвращаться к одному и тому же предложению, проверяя его на наличие хитрой игры слов или любой другой неудобной Червонному королевству уловки. Такая пассивность раздражала Хартстоун - не она ли собиралась взять переговоры почти полностью в свои руки, чтобы окончательно раздавить упрямство Зауэр и напомнить Алоису, что не стоит кусать ту руку, которая поддерживает его владениях порядок? Молчание виделось Элизабет фатальной ошибкой в дальнейших отношениях с подопечным - когда мальчик повернулся к ней после речи Блэквелла, в его глазах ей почудились вызов и презрение. Сколько бы девушка ни пыталась успокоить себя тем, что ей показалось (право, как будто Алоис и раньше не метал в ее сторону злобных взглядов!) и что все его недовольство это всего лишь бытовая обида, взять себя в руки не выходило. Со стороны ничто не выдавало состояния Хартстоун - выражение ее лица словно застыло с того момента, когда она в последний раз говорила. Было ли это проявлением стресса или же невероятной силы самообладание, Бет сама не смогла бы сказать. Так или иначе, было не время в себе разбираться - надо сбросить с себя эту душащую заторможенность и вернуться в разговор.

- Что касается мер по беженцам - мы рады, что наши предложения не вызывают у вас мгновенного отторжения. В конце концов, после войны людям не помешает подобного рода дисциплина, - после инициированного Ферном тоста регент наконец подала голос, - Мы принимаем ваше желание предотвратить возможные проблемы, связанные с происходящими на острове экспериментами, - Элизабет повернулась к юноше и кивнула ему в знак того, что высказала по поводу острова и документов все, что хотела, и что он может передавать документы. Отпив вина, Хартстоун продолжила говорить, - Наша сторона тоже заинтересована в расследовании всего, что имеет связь с Хаттером. Будем рады сотрудничеству, и да будет оно плодотворным!

Мягкая полуулыбка продолжала осенять бледные ланиты достопочтенной правительницы, что так упрямо вела нелегкое сражение со своим организмом; звуки в голове начали сливаться в ужаснейшую какофонию, эхом чеканившую слова, кои она не могла бы присвоить себе и озвучить как собственный мысли. Борьба эта становилось всё сложней, и даже отвлекаясь на собственную племянницу, тихо восседающую рядом с ней, у нее не получалось смирять бурные потоки наносного, словно заклятием, возмущения. Однако вид её оставался чинным. Девушка еще раз одарила каждого из сотрапезников внимательным взглядом, подмечая и скромную растерянность со стороны Хартстоун, предполагая, что состояние червонного регента вызвано истощающей тревогой, и чванливые взгляды Квинси, недовольно и брезгливо перебирающей приборами подданное рыбное кушанье, и воинственно-доброжелательный настрой Блэквелла, предпринимающего все доступные ему меры, дабы сохранить гордость своей страны, но и не проиграть сложенные давеча потуги в строительстве мира между двумя сторонами. Разные в своей сущности, но отнюдь не блеклые, гости казались ей такими живыми и по своему наполненные; увы, ей не удалось устроить по-настоящему дружескую атмосферу, что смогла бы полностью обнажить их натуры, но медлить было нельзя - противники мирного исхода войны могли в любой момент нанести решающий удар, что посеет еще больший раздор. За одну смерть было заплачено слишком много жизней, а возможность отомстить сказалась лишь на невинных гражданах - злодей же пал без помощи монарха. Эта распря прогрессировала пять долгих лет, заходя лишь в еще большие тупики и не оставляя никому места для отступления. 

– Решительно разделяю Вашу радость, – отвечала правительница, медленно вставая с бержера, – Пускай же сотрудничество наших стран не остановится на расследовании одного дела, – голос её приобрел силу, с которой правитель оглашает свои конечные резолюции или зачитывает вдохновленную речь, – Отныне обидам прошлого не место в нашем совместном будущем, – декламировала девушка уже не только для своих гостей, но и для всех присутствующих, что следом за Белой Королевой поднялись со своих мест, готовясь аплодировать своему монарху, – Мне нет причин не доверять Вам, ибо в пороках мы равны, а доблесть и честь познаются лишь в поступках. Мы многое потеряли, но с этого дня обретем вновь кое-что важное - союзника, равного нам по силе. Как старые друзья, разрешающие конфликт, мы все найдем в случившимся урок и более не повторим зловещих ошибок. Узы наши, после всех испытаний, лишь больше скрепятся, и каждый станет немного мудрее прежнего себя. Общий траур скрасим рождением нового общества, где не будет места разоряющей ненависти; я отдаю своё предпочтение согласию и свету, былой же войне отвечу отречием, – под ликующие аплодисменты придворных, она вновь сделала небольшой глоток хмельной жидкости.

Но слабость поразила её внезапной дрожью; бокал с вином со звоном рухнул вниз, обагряя белые скатерти. Прислуга кинулась к королеве, подхватывая её и усаживая на место до прихода лекаря. В суете, пока девушку, обмахиваемую веерами со всех сторон, не потерялась лишь Зауэр, державшая за руку Её Величество; глаза властительницы Шахматных земель покрылись пеленой, а по августейшим губам струились капли крови. Но столь же неожиданно, как и усугубился приступ, он отступил. Сознание потентата стало прояснится, боли же, как будто доселе и не было, а об полу-обморочном состоянии напоминала только темно-багровая полоска на белом платье. Отогнав от себя посторонних, дворянка изумленно смотрела на маршала, желая поделиться чудом столь быстрого выздоровления, но заводить об этом беседу при посторонних она не захотела. Впрочем, Тереза поняла её и без лишних слов, кивая и поправляя свой парадный мундир. Теперь маршал могла видеть происходящее чуть яснее, и заметила ожидающих разрешения подойти двух гвардейцев - они незаметно явились в самый разгар паники, а потому сдержанно стояли у колон, обвитых флористическими каскадами, будто бы прячась. Женщина грозно подозвала подчиненных, кои немедленно просили разрешения зачитать срочную депешу вслух. 

– Только, если оно требует внимания других, – строго наказала Зауэр и солдаты переглянувшись, решительно предположили, что неотложное дело касается всех присутствующих. 

– «В первом часу этого дня в западном крыле начался пожар, предполагающий, что караульные главных ворот устроили безуспешный взрыв. Капитан дворцовой стражи занимается допросом свидетелей, виновники по собственной воле вскрыли себе горло.»

– По собственной? – возмутилась маршал, когда бледнеющая от тревоги правительница, издала громкий всхлип, – Террористический акт, – заключила она, складывая руки на груди, – Причина провала взрыва известна? 

– Да, повреждение используемых снарядов. Ночью прошел дождь.

– Значит, готовились заранее… Заговор против перемирия от безмозглых диссидентов. Кто занимался набором рекрутов для наружных караульных? – ворчала маршал, лихо ярившись внутри, – Требуется незамедлительно вывести всю прислугу и служащих с территории, подвергнуть допросу каждого, вышестоящих лиц эвакуировать из опасных зон в сопровождении личной охраны, а все караулы должны быть собраны на дворцовой площади, я не потерплю у себя государственных изменников.